4. Модель рыночной экономики.

   Моя философия — это представление человека как существа героического, для которого моральная цель жизни — собственное счастье, самая благородная деятельность — творчество, а единственный абсолют — разум.

Айн Рэнд о книге «Мы – живые»

  Уходите без оглядки от любого, кто скажет вам, что деньги – зло. Эти слова – колокольчик прокаженного, лязг оружия бандита. С тех пор как люди живут на земле, средством общения для них были деньги, и заменить их в качестве такого средства может только дуло автомата.

Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» [53]

  Для моделирования рыночной экономики, но уже несколько с иной стороны, снова представим себе замкнутую систему (необитаемый остров) с тремя обитателями: земледельцем, скотоводом и портным.

  Для возможности осуществления расчетов снабдим каждого из обитателей сундуком золота и наложим страшное ограничение: рассчитываться между собой они могут только в денежной форме, натуральный обмен строго воспрещен.

  Из этого простого ограничения сразу следуют четыре вывода:

1. Произвольность цен и пропорций обмена.

   Иными словами масштаб цен не имеет значения, в случае справедливого обмена, независимо от цены единицы продукции каждого производства (зерна, одежды и мяса), у каждого из производителей в итоге окажется все тот же полный сундук с золотом. Цены влияют только на  количество обмениваемого золота в течение экономического цикла.    

    Таким образом, в случае справедливого обмена, золото вообще не нужно, оно нужно только в случае обмена несправедливого, приводящего к перераспределению богатства.  Можно вообще сделать фундаментальный вывод: функция золота в экономике принципе сводится к узурпации богатства и власти.

    Так же этот вывод дает правильное понимание происходящему произволу на товарных и валютных биржах, где без всяких видимых причин происходят обвалы и необъяснимые приросты (например, движение нефти с 40 долларов за баррель до 200 и обратно в течение нескольких лет, причем не один раз). То же самое касается валют и беспомощности предсказаний рейтинговых агентств, когда одни валюты и экономики без видимых причин коллапсируют,  другие же, с гораздо большими диспропорциями, прекрасно существуют и демонстрируют «чудеса».

  Все это следствие того, что не существует «научно обоснованных цен» на зерно, одежду и мясо (как в нашей модели), они есть предмет торга между обитателями, участниками экономических отношений. И результаты этого торга, как в модели, так и в реальной жизни, никакого  отношения к справедливости не имеют и зависят лишь от умения и возможности субъектов торговаться. А точнее от произвола тех, кто способен навязать свою волю остальным. Отсюда второй вывод:

 

2. Необходимость исключительно денежного обмена приводит к обязательному перераспределению богатства в обществе

  Как это происходит? Рассмотрим наших трех производителей. На первый взгляд все они находятся в равных условиях, для строгости вывода можем предположить, что ни один из них не имеет возможности производить замену товарам своих партнеров. Т.е. земледелец производит ТОЛЬКО зерно, скотовладелец – ТОЛЬКО мясо и шерсть, портной – ТОЛЬКО одежду и обувь.

  Однако сразу очевидно, что если земледелец может на неограниченно длительный период полностью воздержаться от удовольствия есть мясо, и достаточно долго, как минимум несколько экономических циклов, воздерживаться от обновления гардероба, то скотовладелец и портной обязаны питаться сами и кормить своих животных в течение каждого экономического цикла.

  Т.е. при прочих равных условиях, тот, кто контролирует сырьевые рынки (а в наше время это, прежде всего, энергетика, во-вторых - продовольствие), тот имеет возможность перераспределения общественного богатства в свою пользу.

  Этот простой вывод почему то игнорируется любыми макроэкономическими моделями, что наводит на мысль об их заангажированности.

  Если говорить общепринятыми терминами «экономикс», графики спроса и предложения существуют для каждого из продуктов модели: зерна, мяса и одежды. Однако, масштаб цен в них абсолютно произволен, за 1 кг каждого из продуктов можно отдавать как 1 кг, так и 1 г золота, результатом этого будет лишь синхронное движение кривых спроса и предложения на всех графиках.

  Что же касается вывода о перераспределении богатства, то, оказывается, не существует никакого «равновесного», «научного» или «обоснованного» положении этих графиков,  каждый из них может быть сдвинут в ту или иную сторону в результате торга обитателей. Наиболее естественным в данном случае будет завышенные цены на зерно и минимальные на одежду и мясо, в результате чего сундуки портного и скотовладельца быстро опустеют и их содержимое перейдет к земледельцу.

 Это и есть третий вывод:

3. В замкнутой системе в результате ограничения на проведение расчетов только в денежной форме результатом является концентрация богатства в одних руках.

  При этом, после того, как все три сундука золота сконцентрированы в руках земледельца, надобность в расчетах золотом вообще исчезает. Зачем открывать сундуки, если все золото и так принадлежит землевладельцу? Золото становится бесценным, поскольку цены на него диктует его единственный владелец, и ненужным, поскольку оно более не используется как средство платежа.

  Точнее говоря, оно выполнило свою нелицеприятную функцию экономического порабощения и превратилось в ничто, чем всегда и было.

  В случае обитателей острова это означает,  что они превратились в пролетариат у единственного капиталиста, полностью утратили контроль над производством и получают теперь заработную плату, а не прибыль. Очевидно, что зарплату лучше всего платить для земледельца не золотом, а талонами на питание.

  В случае, если обитателей острова рассматривать, как вложенные системы, как государства со своими экономиками, то после концентрации золота в одной из них логичным является переход на бумажную или «валютную» («ценностную») систему расчетов. При этом ключевыми являются бумажки земледельца, обладателя золотого запаса, бумажки порабощенных экономик привязываются к этой исходной валюте и по сути являются производными валютами, созданными фактически лишь для потакания их национальной гордости. В случае попытки выхода из этой системы, такую страну ждет неизбежный дефолт (требование расплатиться по долгам, базовой валютой или золотом) и экономическая изоляция, что в условиях контроля земледельцем сырьевых ресурсов означает физическую смерть скотовладельца или портного.

  Вот, что пишет по этому поводу Сильвио Гезелль:  

   Если рынок есть дорога для обмена продуктами и товарами, то деньги - это таможня, взимающая дань, построенная на этой дороге. Шлагбаум для товаров открывается, если только платится пошлина. Пошлина, дань, прибыль, процент на используемый капитал... называйте это как угодно, вот условие при выполнении которого товары могут быть обменяны. Нет дани, нет обмена. [26]

  Может возникнуть вопрос, а как объясняет эта модель существующие диспропорции в экономике США, возможное отсутствие золотого запаса в Форте-Нокс, огромный бюджетный дефицит и внешний долг.

  Дело в том, что мы просто не видим всего баланса доходов и расходов субъекта, частью которого является США. Иными словами, вряд ли открою Америку, если скажу, что многие (если не большинство) российских и украинских фирм, если судить по их официальной отчетности, имеют катастрофический дефицит денежных средств, хронические убытки и выживают исключительно за счет сердобольных акционеров, из неведомых альтруистических побуждений беспрерывно финансирующих их из собственного кармана, даже не мечтая о дивидендах.

  Думаю, всем ясно, что ни о какой филантропии и убытках речи не идет, просто деньги выводятся из предприятия по одной из возможных схем оптимизации налогообложения и реинвестируются обратно, зачастую в виде «иноземных инвестиций». Причем даже банкиры на эту липовую убыточную отчетность не обращают никакого внимания.

  Почему же абсолютно идентичная ситуация глобального мошенничества в США вызывает вопросы? Так же, как и любая корпорация, США имеют официальный и неофициальный бюджет. Как и в любой корпорации, значительная  часть доходов скрыта, поэтому декларируемые доходы бюджета США составляют 20-40% от их общей суммы. Тогда как расходы имеют иную пропорцию, по всей видимости, 60-80% от общей суммы. Хитрые собственники корпорации расходы на государственную машину, аппарат принуждения во всем мире – армию и флот, НИОКР и космические программы переложили на государство и записали в долг американскому народу. На себя они, скорее всего, взяли расходы на содержание СМИ, революции и частные войны, что составляет остальные 20-40%.

 Эта американская корпорация является неотъемлемой частью их экономического и политического могущества и обеспечивает вполне реальный и адекватный затратам приток денег. Поэтому совершенно ясно, что банкротить США нет никакого смысла, впрочем, как и позволять слишком жировать. В полной аналогии с корпорацией: при всех видимых убытках на зарплату и оплаты поставщикам деньги всегда найдутся, но всегда в обрез и только после очередного унизительного  распинания топ-менеджера перед собственником. Подобную процедуру весь мир наблюдал накануне 2  августа 2011 года.

  И точно так же, как собственнику корпорации наплевать на суммы убытков в налоговой отчетности,  так и собственникам корпорации Америка наплевать на убытки в официальной бухгалтерской отчетности США.

Но есть и четвертый вывод, тесно связанный с предыдущими.

4. В природе не существует никакого «экономического равновесия», есть лишь затухание

  Логика здесь следующая. В обществе homo economicus непрерывно идет «оптимизация затрат», основанная на концепции «редкости ресурсов». Эта оптимизация затрат считается главным достижением рыночной экономики, позволяющей «наиболее эффективно использовать редкие ресурсы планеты для удовлетворения потребностей человека». Это – основная идеология «экономикс», как, впрочем, и всей западной экономической доктрины.

    Здесь следует развеять миф, скрытый в слове «редкий». Это слово неуместно в условиях неуклонного роста производительности труда, так как он способен компенсировать недостаток любого природного ресурса. В терминах К.Маркса, любые производственные затраты есть затраты исключительно человеческого труда, при неограниченном росте его производительности изобилие товаров математически неизбежно.

  Но главное заблуждение доктрины заключается в том, что  существует экономическое равновесие. Доказательство его существования приводится на основании моделей «спроса» и «предложения» любого параметра или ресурса, которые формируют его «равновесную цену» на пересечении соответствующих кривых.

  Как мы уже видели, земледелец фактически диктует цену на рынке нашего острова, как продавец зерна, так и как основной «платежеспособный» покупатель на рынке мяса и одежды. О каких «равновесных ценах» идет речь?

  Но и это ещё не все. В торговой войне участвуют все трое, точнее все агенты рыночной экономики, сохранившие ту или иную степень независимости. А что это значит? Это значит, что они «оптимизируют» свои издержки, а именно, что они ходят в лохмотьях, недоедают, лишь бы «сэкономить» и выиграть или хотя бы протянуть подольше в этой торговой войне.  Но даже если на острове остался только один капиталист, самым логичным его шагом является до предела оптимизировать зарплату своим служащим, что тоже означает затухание.

  Т.е. хваленая «оптимизация затрат» и «эффективность использования редких ресурсов», в итоге всегда сводятся к банальному вырождению. И это необъяснимое обычным разумом вырождение есть прямое логическое следствие ограничения чисто денежной формы расчетов между контрагентами.  В результате, все экономические агенты производят и потребляют значительно меньше, чем могли бы при более разумной организации производственных отношений. Т.е. не экономя свои избыточные ресурсы.

  Таким образом, обычная «равновесная» модель в результате МИНИМИЗАЦИИ затрат всегда стремится к вырождению, или затуханию, пока все богатство не сконцентрируется в одних руках. Далее следуют отношения НЕРЫНОЧНЫЕ, отношения владелец капитала – пролетарий, но тоже затухающие.

   Рассмотрим теперь, может ли вывести модель из затухания научно-технический прогресс. Как было показано в первой главе, в большинстве   макроэкономических моделей предполагается, что именно этот фактор ответственен за развитие.

  Предположим, что земледелец придумал усовершенствование, позволяющее увеличить продуктивность труда в 3 раза. Что это значит? Это значит, что теперь он работает на своем поле не 300 дней в году, а 100. Да чего там мелочиться – 15 минут в год!

  Что даст это достижение обитателям? А ничего. Спрос то не вырос! И цену снижать земледелец не собирается. Больше того, он ещё и поднять их может, как-никак нужно же отбить инвестиции.

  Иными словами в замкнутой экономике, какова и есть наша планета, научно-технический прогресс не имеет никакого влияния на объем производства при  рыночных условиях хозяйствования.

  Его результат приводит лишь к тому, что процесс труда становится более приятным, земледелец теперь может работать в поле 15 минут в год, а в остальное время  бездельничать. Но даже предложить новые, более дорогие и изысканные продукты, если прогресс сводится к созданию новых вещей, ему некому и незачем. Все это не приведет к росту его прибыли, если она уже максимальна.

  Те же самые выводы можно сделать и относительно скотовладельца и портного. Рост производства будет только в том случае, если оптимизация ресурсов прекратится и все начнут покупать товары друг друга в больших количествах.

  Т.е. для выхода рыночной экономики из неизбежного вырождения, необходимо перераспределение богатства в одни руки, введение фиктивной денежной единицы и создание искусственного денежного предложения и потребительского ажиотажа, вызванного соблазном и разного рода страшилками. Например, «обесцениванием денег во времени» или «вмененными издержками».

  Данный вывод противоречит некоторым современным воззрениям на экономические циклы, подобно Кейнсу предполагающим, что экономика действительно неравновесна, в ней чередуются периоды спада и подъема, но путем небольшой корректировки в виде грамотной государственной политики, этот недостаток  вполне устраним.

  Однако, никакие государственные вливания не способны поддерживать в долгосрочном, а тем более супер- долгосрочном периоде надлежащий уровень спроса, способный уверенно преодолевать склонность рыночной экономики к самовырождению.

   Все это подчеркивает и подтверждает главный вывод, который можно назвать «страшной военной тайной капитализма»: БЕЗ РЕГУЛЯРНОЙ ДЕНЕЖНОЙ ЭМИССИИ, НЕПРЕРЫВНО СТИМУЛИРУЮЩЕЙ СПРОС, РЫНОЧНАЯ ЭКОНОМИКА НЕ ЖИЗНЕСПОСОБНА.

  В терминах данной работы этот вывод можно переформулировать так: современная квазирыночная экономика недееспособна без постоянного  небольшого уровня инфляции.

  Общепринято считать, что небольшой уровень инфляции «снижает остроту ликвидации неизбежных возникающих экономических диспропорций».

   Но на самом деле, инфляция нужна лишь для того, чтобы экономическая система попросту не развалилась. Рыночная экономика имеет инфляционную природу.

   Или так: рыночная экономика и инфляционная экономика  - слова, значения которых тождественны.

     Кстати это проливает свет на суть экономики позднего Советского Союза: само наличие инфляции означало преобладание в ней рыночных механизмов над распределительными и административными.

        Причем слово «рыночная» не совсем корректно, потому что формирование цен и спроса на ключевые ресурсы формируется административно, через экспертов или специализированные биржи или «фиксинги» (или государственными чиновниками, как в СССР). Поэтому применение этого термина не должно вводить в заблуждение насчет мнимой децентрализации управления экономикой.

Выводы к главе:

1. Золотой стандарт служит исключительно для концентрации богатства и влияния.

2. Рыночная монетарная экономика без стимуляции всегда стремится к вырождению в результате «оптимизации затрат».

3. Рыночная экономика имеет инфляционную природу, причем инфляционный характер имеет безусловный приоритет над рыночностью и децентрализацией, которые в значительной мере являются не совсем адекватными стереотипами.

4. Единственной известной альтернативой рыночной экономике предполагается насилие.




Продолжение