3. Основные факторы, ведущие к дефляции, история и альтернативы.

3.1 Опыт США, Германии, СССР и Японии.

 В этой главе рассмотрим исторические прецеденты дефляции и мнения различных экономистов по этому поводу.

  В США было два периода, когда на протяжении длительного периода времени наблюдалась дефляция. Первый из них был после гражданской войны, его иногда называют «Великая Дефляция» (The Great Deflation). С 1875 по 1896 год, цены в США снижались в среднем на 1,7% ежегодно, а в Великобритании – на 0,8%. Второй период был между 1930 и 1933, когда дефляция составляла в среднем 10% в год.

  Дефляция в Японии продолжалась с начала 1990-х по 2006 год. В этот период учетная ставка Банка Японии (Bank of Japan) была близка 0%. (Интернет-журнал для частного инвестора) [25]

   Дефляция в эпоху классического капитализма, в 19 – первой половине 20 вв., обычно наблюдалась в периоды экономических кризисов: когда товары не находили спроса из-за перепроизводства, продавцы снижали цены. Например, во время Великой Депрессии в США 1929–1933 цены упали почти на 30%. Однако во второй половине 20 в. циклическое перепроизводство научились предотвращать, поэтому в развитых странах даже в периоды депрессии цены обычно не снижаются, а лишь замедляют свой рост. В постсоциалистических странах, переживавших сильный спад производства, также в течение отдельных месяцев наблюдалась дефляция, хотя по итогам года неизменно фиксировалась инфляция. (Онлайн Энциклопедия Кругосвет) [27]

  40 лет нас убеждали в том, что немецкий золотой стандарт - это превосходный монетарный выбор, и 40 лет мы обходились этими бездоказательными уверениями.

Статистика цен, по предлагаемой нами выборке и предлагаемому методу, даёт нам основу для анализа правильности или неправильности нашего вопроса, обращённого к введению золотого стандарта. Причина, по которой подобная статистика ещё не была ни собрана, ни проанализирована - простой страх бросить свет на нынешние потуги финансовой власти приукрашивать текущее положение дел. Рутина ненавидит науку.

  Довольно любопытно наблюдать, как одни и те же лица слепы к акробатике золотого талера, затем - внезапно они становятся страшными педантами и поднимают вопросы точности в деле продвижения бумажных денег (Господи, им-то откуда ведомо, КАК именно надо работать с бумажными деньгами, как их оценивать!). Жалобы на то, что в течение короткого периода времени, цены, при действующем золотом стандарте, вдруг падают или поднимаются на 10-20-30%, встречаются контр-жалобами на то, что существующие способы измерения цен, разумеется, ни к чему не годны, что в этих методах масса ошибок, а раз так, то и вообще ничего никому невозможно доказать. [26]

  Последняя цитата Сильвио Гезелля демонстрирует гораздо большую волатильность цен присущую золотому стандарту, нежели долговому доллару, что означает непрерывную смену экономических кризисов и спадов, инфляционных и дефляционных периодов, число которых значительно больше общепринято признаваемого. Но, к сожалению, спады и рецессии XIX века надежно скрыты за отсутствием статистики, а тем более индекса инфляции, который был придуман и признан только в XX веке.

 Удивительно так же то, что общеизвестно, что гиперинфляция в Веймарской Германии началась в 1923 году, тогда как накануне была дефляция, что позволяет многим экономистам (например, Линдон Ларуш, [33]) делать выводы, что дефляционные процессы 2008-2009 годов являются предвестниками такой же гиперинфляции, как и в Германии.

  Хотя в интернете не удалось найти ни одной ссылки на исследования, описывающие причины этой дефляции Веймарской Германии, её длительность и экономические последствия. Широко распространены только общеизвестные сведения об апокалиптической гиперинфляции, имеющей между тем вполне серьезную причину: выплату репараций. Тогда как какие могут быть репарации в современных США, с которыми проводит параллель Линдон Ларуш?

    Потребительские цены в Японии за февраль снова снизились, в этот раз снижение составило 0.1%, относительно февраля прошлого года цены снизились на 1.1%. Без учета энергии и продуктов питание падение цен было аналогичным 0.1% за месяц и 1.1% за год. Товары за месяц подешевели на 0.1%, годовое падение цен составило 1.9%, на услуги в феврале цены не изменились, годовое падение составило 0.4%. Сейчас индекс потребительских цен в Японии находится на уровне 1993 года. Бороться с дефляцией японские власти пока так и не научились. Рост цен на ресурсы пока ещё не сказался в полной мере по причине параллельного роста йены, но должен оказать небольшое повышательное давление на цены в ближайшие месяцы.(Егор Сусин: Экономика - Дефляция в Японии) [28]

Источник [29]

 

   Крупнейшей проблемой Японии является дефляция, из-за которой экономика фактически попала в замкнутый круг: удешевление товаров вызывает спад производства, под угрозой возрастающей безработицы люди предпочитают увеличивать сбережения, а значит ограничивают себя в покупках, что снова вызывает падение цен. Японские власти надеялись на то, что постепенная девальвация, с одной стороны, будет способствовать росту экспорта, что компенсирует производителям низкий потребительский спрос внутри страны, а с другой - приведет к подорожанию импортных товаров, а значит и к росту общего уровня цен. Однако ожидания не оправдались. Курс йены в 2001 г. упал на 12,5% (по официальным данным). Тем не менее темпы дефляции составили рекордные за последние 30 лет 0,7%. Производство упало в среднем на 7,9% (самый сильный спад после 1975 г.), а по отдельным высокотехнологичным отраслям - на 16-17%. Активное сальдо платежного баланса сократилось за год на 38%. Продолжает расти число банкротств: в 2001 г. в стране обанкротилось почти 19,5 тыс. корпораций - на 2% больше, чем в 2000 г. В результате увеличивается безработица - в декабре ее уровень достиг послевоенного уровня в 5,6%. Все это, разумеется, отрицательно сказывается на потребительском спросе (в 2001 г. объемы розничной торговли сократились на 2,2%) и не дает японской экономике выйти из рецессии. Более того, по наблюдениям экспертов, дефляция в стране даже продолжает ускоряться. [34]

    Старое пугало дефляции вновь стало проблемой для экономики США. Вот о чём ещё стоит побеспокоиться: После изучения более чем десятилетия дефляции в Японии экономисты постепенно осознали, что они понятия не имеют, как она работает.

 Дефляция обычно ассоциируется со снижением спроса как при Великой депрессии. Потребительские цены, доходы и цены на активы падают. Процентные ставки падают до нуля, так низко, как могут. Поскольку цены и доходы падают, расходы заемщиков на обслуживание долга — нет, высасывая жизнь из экономики и ещё больше понижая цены. Короче, плохая ситуация становится ещё хуже.

 В 1932 году потребительские цены в США упали на 10%, а в период между 1929 и 1933 годами — на 27% за весь период.

  Но опыт Японии совсем не такой. Вместо того, чтобы быть глубокой, разрушительной и сконцентрированной в несколько лет, дефляция была удивительно мягкой и затяжной. Потребительские цены падали в Японии в течение 15 лет, но никогда больше, чем на 2% в каждом отдельно взятом году. Дефляция в Японии была болотом, а не разрушительной нисходящей спиралью, как предсказывали многие экономисты. Почему? И что это предвещает для остального мира?

  У экономистов нет правильных ответов. "Мы не знаем, как работает дефляция", — говорит Адам Позен, член комитета денежной политики Банка Англии, который занимается изучением Японии с 1997 года. "Мы не знаем, как объяснить устойчивую, продолжительную плоскую дефляцию", — говорит он.

  Это серьёзная проблема для Федеральной резервной системы США и других центральных банков. Ирландия уже испытывает дефляцию. Испания с ней флиртовала. Предпочитаемая инфляция ФРС выросла в июне на 1,3% по сравнению с предыдущим годом, ниже её неофициальной цели в 1,5-2%. Некоторые должностные лица беспокоятся, что цены могут стать отрицательными, если восстановление затормозится.

  На бумаге Япония выглядела как кандидат на дефляционную спираль. Экономика последовательно росла медленнее, чем оценки её способности расти. Безработица выросла с 2,1% в начале 1990-х годов до более чем 5% десять лет спустя. Эта растущая экономическая слабина должна была опускать цены всё ниже и ниже. Большая нагрузка просроченных кредитов в банках должна была усилить долговое бремя на общество.

Но этого не произошло. Хрестоматийный компромисс между безработицей и инфляцией, возможно, не сработал так, как обычно. Стандартная теория кривой Филлипса, названная в честь Албана Уильяма Филлипса, который помог её объяснить, гласит, что когда растет безработица, инфляция падает.

  Представители ФРС увидели доказательства в опыте США до кризиса, что эта динамика, возможно, стала с течением времени менее мощной, что означает, что большой рост безработицы может не вызвать такой дефляционный шок, как в прошлом.

Опыт Японии подтверждает эту точку зрения. Г-н Позен предупреждает, что это может помочь объяснить краткосрочные изменения в поведении безработицы и инфляции, но Япония по-прежнему остаётся загадкой, поскольку её проблемы так долго сохраняются. Возможно, экономисты неправильно истолковали, сколько слабины было в экономике в первую очередь.

  Другое объяснение основывается на психологии домашних хозяйств и предприятий, которые, как полагают современные экономисты, играют важную роль в стимулировании инфляции. Если бы люди верили, что инфляция сильно вырастет, они бы требовали повышения заработной платы и взвинтили бы цены. Если бы люди считали, что цены не изменятся, или ожидали, что они упадут, они бы действовали соответствующе и создали среду, которую они ожидают. Япония могла застрять в медленной дефляции, поскольку с течением времени именно этого японские домохозяйства и бизнес стали ожидать. Даже когда экономика оправилась между 2002 и 2007 годами, цены падали.

  Правительство тоже играет роль. Японские официальные лица отреагировали на кризис, однако многие американские экономисты жаловались, что чиновники США в начале кризиса не смогли снизить процентные ставки достаточно быстро, слишком рано закончили налогово-бюджетное стимулирование и слишком медленно очистили банки и реструктурировали неэффективные отрасли.

  Государственное вмешательство могло помочь удержать экономику Японии от прохождения через дно, но оно могло быть недостаточно агрессивным, чтобы действительно оживить экономику и направить её в другом направлении, говорит Марк Гертлер, экономист Нью-Йоркского университета, который в 1990 году изучал недомогание Японии вместе с Беном Бернанке.

  Есть и другие объяснения. Стареющие потребители Японии, например, могут быть более склонными экономить на пенсию и менее склонными тратить, что подрывает потребительский спрос и давит на цены.

  Для США в этом есть хорошие и плохие последствия. "Это самый значительный экономический вопрос" - говорит г-н Гертлер.

Хорошая новость заключается в том, что ФРС, возможно, не нужно бояться дефляционной спирали в стиле Великой депрессии. Плохая новость заключается в том, что если США действительно попадут в дефляцию, то они могут застрять в ней на многие годы, как Япония, и страдать от очень слабого роста, её сопровождающего. И так как в дефляции так плохо разбираются, то политики могут обнаружить, что у них нет хорошего решения.

 На эту статью вышел ответ Пола Кругмана, известного экономиста, лауреата Нобелевской премии:

  Джон Хильзенрат написал хорошую статью о загадках постепенной дефляции в японском стиле. Но я не уверен, что читатели поймут, в чём загадка, — и они, конечно, не поймут из статьи, что на самом деле по этой головоломке есть литература.

  Итак, вот основная загадка: с тех пор, как Фридман и Фелпс в 60-е годы высказали гипотезу о естественном уровне инфляции, прикладная макроэкономика опиралась на некоего рода кривую Филлипса с поправкой на инфляцию, в виде

   Фактическая инфляция = A + B * (разрыв производства) + ожидаемая инфляция

где разрыв производства — это разница между фактическим и потенциальным объёмом производства, а А и В — оцениваемые параметры. (Разрыв производства тесно зависит от уровня безработицы). Ожидаемая инфляция, в свою очередь, включает в себя последний прошлый опыт. Эта зависимость прогнозирует снижение темпов инфляции, когда экономика находится в депрессии и разрыв производства отрицателен, рост инфляции, когда экономика перегрета и разрыв производства положителен; предсказание работает довольно хорошо для современного опыта США, объясняя, в частности, падающую инфляцию рецессии Волкера 1980-х годов и падение инфляции, которое мы переживаем сейчас.

  Но вот в чем дело: кривая Филлипса с поправкой на инфляцию в условиях очень длительного экономического спада прогнозирует не столько дефляцию, сколько ускоряющуюся дефляцию. Предположим, что экономика достаточно депрессивна и что при ожидаемой инфляции в 3% реальная инфляция выходит только 1%; ожидания в конечном итоге наверстают упущенное, так что, если экономика по-прежнему будет в депрессии, мы ожидаем, что инфляция упадёт до -1%; а если экономика будет в депрессии ещё дольше, мы ожидаем, что инфляция упадёт до -3%, затем до -5%, и так далее.

В действительности этого не происходит. В начале Великой депрессии, когда реальная экономика рухнула, цены резко упали; но они снова начали расти, когда экономика начала восстанавливаться, несмотря на то, что всё ещё существовал огромный отрицательный разрыв производства. Япония была в депрессии ещё до того, как родились нынешние первокурсники, но её хроническая дефляция никогда не перешла в быструю нисходящую спираль.

  Так в чем же дело? Существует куча научных работ, о которых я удивлён, что мы не слышим больше: литература об устойчивости номинальной заработной платы к снижению. Я узнал об этой концепции от Пьера Фортина; г-н Джанет Йеллин, он же Джордж Акерлоф, и соавторы довольно много написали об этом. Эта литература утверждает, что, вероятно, из-за ограниченной рациональности есть некоторая негибкость при снижении цен и заработной платы даже после того, как ожидания полностью перестроились. И на этот счёт существует довольно много эмпирических доказательств.

Почему это важно?

  Прежде всего, это объясняет, почему может сохраняться устойчивая постепенная дефляция.

  Во-вторых, эта концепция предлагает причину — помимо озабоченности нулевой нижней границей — почему нужно нацелиться на существенно положительные темпы инфляции: при низкой инфляции больше цен и заработных плат "захотят" упасть, но будут заблокированы устойчивостью к снижению; так что даже в долгосрочной перспективе кривая Филлипса при низкой инфляции не вертикальная, и можно получить постоянно низкий уровень безработицы, принимая, например, инфляцию в 4%, вместо того, чтобы настаивать на стабильных ценах.

  В-третьих — и я боюсь, что это будет серьезной проблемой в будущем, — важно учитывать устойчивость к снижению, чтобы ошибочно не принять постоянно депрессивную экономику за нормальную. Представьте себе Америку в, ну скажем, 2014 году: уровень безработицы по-прежнему около 9%, цены падают примерно на 1% в год. Многие экономисты могут посмотреть на эту ситуацию и сказать, ну, дефляция стабильная, не ускоряется, поэтому мы, наверное, достигли естественного уровня безработицы — проходите дальше, ребята, здесь не на что смотреть.

  Так что пора начинать фокусироваться на устойчивости к снижению и на том, что она означает. В конце концов, всё указывает на то, что мы будем иметь дело с подавленной экономикой в течение долгого времени. (Дефляция не поддается ожиданиям и решению) [30]

  Таким образом, ведущие экономисты мира честно признаются, что не умеют ни надежно моделировать, ни предсказывать, ни лечить дефляцию, которая по их однозначному убеждению означает крах экономики, по крайней мере, долгосрочную рецессию, безработицу и социальную напряженность.

  Тогда как на основе рассмотренных в предыдущей главе мотивационных факторов  причина дефляции вполне очевидна.  

   Она заключается в нарастающей неэффективности мотивационного фактора соблазна и конкуренции для гарантированного приобретения потребителями всего совокупного предложения благ. Выработка обществом устойчивости, иммунитета ко все более сильным раздражителям рекламы, дизайна и технических новинок. Невозможно каждые 10 лет удивлять и полностью изменять мир. А мир уже к этому привык и не желает размениваться на чисто косметические улучшения дизайна автомобилей или параметров компьютеров. Он хочет «wow!». Тем более, что индустрия виртуальных соблазнов пока не способна перехватить первенство у соблазнов материальных.

  Но до тех пор, пока люди не могут устоять перед таким соблазном, как доллар, инфляционная экономика вполне стабильна и непоколебима. Именно к этому сводится знаменитое выступление Б.Бернарке, что  нас «все еще остались боеприпасы».

  Является ли дефляция угрозой экономической стабильности США? Не буду вас томить ожиданием, скажу сразу, что, по моему мнению, вероятность того, что в обозримом будущем в США случится существенная дефляция, чрезвычайно мала. Я так считаю по двум основным причинам. Во-первых, устойчивость и структурная стабильность самой американской экономики. На протяжении многих лет экономика США демонстрирует превосходные способности к поглощению любых потрясений, восстановлению и продолжению роста. Гибкие и эффективные рынки труда и капитала, традиции предпринимательства, общая направленность на терпимое и даже активное восприятие технологических и экономических инноваций — все это способствует устойчивости экономики. Особенно важным защитным фактором в текущей ситуации является сила нашей финансовой системы. Несмотря на серьезные потрясения прошлого года, наша банковская система по-прежнему в норме и грамотно управляется, а балансы предприятий и домашних хозяйств в большинстве своем находятся в хорошем состоянии.

  Оплот США в борьбе против дефляции, о котором я сегодня буду подробно говорить, — это сама Федеральная Резервная Система.

  «Конечно, важно, чтобы уверенность не переросла в чрезмерную самоуверенность. Эпизодов дефляции было не так много, и сложно на их основании делать какие-либо общие выводы. Действительно, недавнее исследование японского опыта, проведенное ФРС, содержит вывод о том, что дефляция в Японии абсолютно никем не ожидалась — ни зарубежными, ни японскими аналитиками. Поэтому хотя я и сказал, что дефляция в США весьма маловероятна, было бы неразумным с моей стороны совсем исключать подобную возможность. Следовательно, я бы хотел обратиться к дальнейшему изучению причин дефляции, ее воздействия на экономику, а также инструментов экономической политики, которые могут быть использованы для борьбы с ней. Но перед этим я должен сказать, что сегодня я буду излагать лишь собственные взгляды, которые могут не разделяться моими коллегами по Совету управляющих или Комиссии по операциям на открытом рынке ФРС.

   Согласно определению, дефляция — это общее снижение цен; ключевое слово - «общее». (Здесь необходимо отвлечься и обратить внимание на текущий рост цен на сырьевом рынке и рынке фондовых активов). В любой момент — особенно это касается экономических систем с низким уровнем инфляции, как, например, в нашей стране в последнее время — цены на некоторые товары или услуги будут снижаться. Цены в определенном секторе могут снижаться из-за повышения производительности и более быстрого снижения издержек в этом секторе по сравнению с другими или из-за невысокого спроса на товары данного сектора в сравнении со спросом на другие товары и услуги. Снижения цен в определенных секторах, безусловно, являются очень неприятным фактором для производителей, занятых в данных секторах, но в общем они не представляют проблемы для всей экономики и не могут начать дефляцию. Дефляция как таковая происходит только тогда, когда падения цен становятся настолько распространенным явлением, что универсальные индексы цен, например индекс цен на потребительские товары, регистрируют происходящие падения.

  Источники дефляции загадки не представляют. Дефляция почти всегда является побочным эффектом падения совокупного спроса — товаров или услуг приобретается так мало, что производителям приходится сокращать цены на постоянной основе, для того чтобы привлечь покупателей. Соответственно, экономические последствия дефляции по большей части не отличаются от экономических последствий любого другого резкого сокращения совокупного спроса: рецессии, роста безработицы, финансового стресса.

   Однако дефляционная рецессия может отличаться как минимум в одном отношении от «нормальной» рецессии, в рамках которой уровень инфляции, как минимум, умеренно положительный: дефляция достаточной мощности может привести к тому, что номинальная процентная ставка снизится до нуля или достигнет уровня, очень близкого к нулю. Как только номинальная процентная ставка достигает нуля, дальнейшее понижение уровня уже невозможно, поскольку кредиторы, как правило, не принимают отрицательную номинальную процентную ставку в тех случаях, когда возможно хранить сбережения в форме денежных средств. В таких случаях говорят, что номинальная процентная ставка достигла «нулевой границы».

   Достаточно мощная дефляция, которая может привести к снижению номинальной процентной ставки до нуля, представляет особенные проблемы для экономики и экономической политики. Во-первых, когда номинальная процентная ставка снижается до нуля, реальная процентная ставка, выплаченная заемщиками, равняется ожидаемому уровню дефляции — каким бы большим этот уровень ни был. Для примера представим ситуацию, которая может показаться неправдоподобной (хотя, на самом деле, речь идет о ситуации в США в начале 1930-х годов): предположим, что дефляция составляет 10 процентов в год. После чего тот, кто занимает деньги на год по номинальной процентной ставке равной нулю, на самом деле имеет дело с 10-процентной реальной стоимостью денег, поскольку заем должен выплачиваться в долларах, чья покупательная способность на 10 процентов превосходит покупательную способность долларов, которые первоначально брались в долг. В период достаточно сильной дефляции реальная стоимость займа становится непомерно высокой. Соответственно снижается уровень вложений капитала, все реже приобретаются новые дома и сокращаются иные типы денежных трат, что лишь усиливает экономический спад.

  Несмотря на то, что дефляция и нулевая граница по номинальным процентным ставкам создают существенные сложности для тех, кто ищет кредит, еще большие трудности они создают для домашних хозяйств и предприятий, которые успели накопить значительные долги до начала дефляции. Трудности возникают из-за того, что даже если должники смогут рефинансировать свои займы под более низкие процентные ставкам, то цены все равно снижаются, а они по-прежнему должны выплатить основную сумму в долларах, чья реальная стоимость увеличивается (иногда увеличивается очень быстро). Уильям Дженнингс Брайан в своей знаменитой речи о «золотом кресте», произнесенной в рамках президентской кампании 1896 года, говорил от лица фермеров, заложившими большую часть имущества, чьи долговые обязательства продолжали расти в реальном выражении, что было результатом постоянной дефляции, ставшей следствием возврата США к золотому стандарту после Гражданской войны. Финансовые трудности должников могут, в свою очередь, ослабить финансовую систему страны — например, привести к резкому росту дефолтов по банковским кредитам. В Японии в последние годы, безусловно, наблюдается проблема «долговой дефляции» - растущая из-за дефляции реальная стоимость долгов. Если же говорить о нашей истории, то серьезнейшие финансовые проблемы (неуплата долгов, банкротство, разорение банков) охватили всю страну в период с 1930 по 1933-й год — это была самая тяжелая дефляция в истории США, уровень цен, как я уже говорил, падал на 10 процентов каждый год.

   Помимо негативного воздействия на финансовые рынки и заемщиков, с нулевой границей по номинальной процентной ставке связана и еще одна проблема — ограниченная возможность проведения традиционной монетарной политики. В нормальной ситуации ФРС и большинство других центральных банков реализуют политику посредством таргетирования краткосрочной процентной ставки — если говорить о США, то это процентная ставка «овернайт» по федеральным фондам — и реализации этой цели путем покупки и продажи ценных бумаг на открытых рынках капиталов. Если же краткосрочная процентная ставка достигает нуля, то центральный банк больше не может смягчать монетарную политику путем понижения целевой процентной ставки.

   В силу того, что центральные банки, как правило, проводят монетарную политику посредством манипуляций с краткосрочной номинальной процентной ставкой, некоторые аналитики пришли к выводу, что если эта ключевая ставка находится на нуле или на уровне, близком к нулю, то это значит, что у центрального банка «не осталось боеприпасов» - то есть, он больше не может расширять совокупный спрос и, следовательно, экономическую активность. Верно, что если ключевая для монетарной политики ставка достигла нулевого уровня, то центральный банк уже больше не может использовать традиционные средства стимулирования совокупного спроса и, следовательно, ему придется действовать на менее знакомой территории. Тот факт, что центральный банк не может использовать свои традиционные методы, может осложнить процесс проведения монетарной политики в жизнь и внести неопределенность в вопросы, касающиеся объема и времени реакции экономики на политические действия. Поэтому я соглашусь с тем, что подобных ситуаций следует по возможности избегать.

  Однако главная идея моего сегодняшнего доклада заключается в том, что у центрального банка, который был вынужден опустить ключевую ставку до нуля, весьма вероятно все еще «остались боеприпасы». Я буду говорить о том, что центральный банк — сам по себе или в сотрудничестве с иными подразделениями правительства — сохраняет значительную силу, позволяющую ему расширять совокупный спрос и экономическую активность, даже если его привычная ключевая ставка находится на нуле. Далее в этом докладе я сначала расскажу о способах предотвращения дефляции - о наиболее предпочтительном способе, который нужно использовать, если есть на то возможность. После чего я обращусь к мерам монетарной политики, которые ФРС и другие правительственные органы могут предпринять в том случае, если профилактические меры не срабатывают и дефляция становится реальностью в экономической жизни.

   Ирвинг Фишер (1933) был, наверное, первым экономистом, уделившим особое внимание потенциальной связи между мощными финансовыми кризисами, которые приводят к «распродажам» активов и падению цен активов, и общему снижению совокупного спроса и уровня цен. Стабильная, хорошо капитализированная банковская система и бесперебойно работающие рынки капитала являются важным аспектом борьбы с дефляционными потрясениями. ФРС следует использовать — и она использует — имеющиеся у нее распорядительные и контрольные полномочия, для того чтобы обеспечивать устойчивость финансовой системы в случае стремительного изменения финансовых условий». (Здесь следует вспомнить, как и почему рос фондовый рынок с марта 2009 г. по настоящее время).

  Мнение, согласно которому при бумажно-денежной системе дефляция всегда является обратимой, базируется на простых экономических рассуждениях. Для большей наглядности приведу такую притчу. Как известно, сегодня унция золота стоит плюс-минус 300 долларов. Так вот, представьте себе, что некий алхимик в наши дни решает извечную проблему и находит способ производства золота в неограниченных количествах и практически без всяких затрат. Более того, его изобретение широко освещается в СМИ, оно получает научное подтверждение, и он объявляет о своем намерении в ближайшие дни запустить массовое производство золота. Скорее всего, потенциально неограниченный запас дешевого золота должен вызвать стремительное падение рыночной цены золота. И действительно, если рынок золота хоть сколько-то эффективен, то цена на золото обрушится сразу же после объявления об изобретении, задолго до того момента, как алхимик произведет и выпустит на рынок хотя бы одну унцию желтого металла.

   Какое отношение эта история имеет к монетарной политике? Так же, как и золото, доллары США имеют ценность только пока их количество строго ограниченно. Но американское правительство имеет в своем распоряжении технологическое устройство, которое называется печатный станок (или если говорить о сегодняшнем дне, то его электронный аналог), который позволяет производить столько долларов США, сколько правительство пожелает и практически без всяких затрат. Посредством увеличения количества долларов США, находящихся в обращении, или даже путем убедительной угрозы увеличить их количество, правительство США также может снизить ценность доллара в пересчете на товары и услуги, что эквивалентно повышению цен в долларах на эти товары и услуги. Мы делаем вывод, что при бумажно-денежной системе, решительное правительство всегда может стимулировать повышенный уровень расходов и, следовательно, создавать положительную инфляцию.

  Конечно, это не значит, что правительство США обязательно будет печатать деньги и распространять их (хотя, как мы увидим позднее, существуют реальные методы экономической политики, которые практически этим и являются). Как правило, деньги вливаются в экономику посредством приобретения активов, осуществляемого ФРС. Если краткосрочные процентные ставки достигли нуля, то для стимуляции совокупного спроса ФРС должен расширить масштаб своих приобретений активов или, возможно, расширить спектр приобретаемых активов. Или ФРС может найти иные способы ввода денег в систему — например, с помощью предоставления банкам ссуд под низкий процент или посредством сотрудничества с фискальными властями. У каждого метода ввода денег в экономику есть свои преимущества и недостатки — как технические, так и экономические. Одна из серьезных практических проблем заключается в сложности определения экономического воздействия нестандартных способов ввода денег в силу нашего небольшого опыта работы с подобными методами. Следовательно, как я уже отмечал, лучше суметь предотвратить дефляцию, чем бороться с ней. Однако если все-таки дефляция возникла, то мы всегда можем утешать себя тем, что должна сработать логика примера с печатным станком, и достаточные вливания денег в экономику обратят, в конечном итоге, дефляцию вспять.

   Так что же может сделать ФРС в том случае, если ее запланированная процентная ставка, однодневная («овернайт») ставка по федеральным фондам, падает до нулевого уровня? Существующий инструментарий можно достаточно просто расширить, попытавшись стимулировать расходы путем понижения ставок на казначейские облигации с более длинными сроками до погашения. Существует, как минимум, два способа снижения долгосрочных ставок, которые могут использоваться как вместе, так и по отдельности. Один подход, похожий на то, что в последние несколько лет делает центральный банк Японии, заключается в том, что ФРС должна удерживать ставку «овернайт» на нулевом уровне в течение заранее определенного времени. В силу того, что долгосрочные процентные ставки представляют средние значения текущих и ожидаемых в будущем краткосрочных ставок, а также премию за срочность, намерение удерживать краткосрочные ставки в течение определенного времени на нулевом уровне — если оно было правдоподобным — приведет к снижению долгосрочных ставок. Более прямолинейный способ, который лично мне нравится больше, заключается в том, что ФРС начинает оглашать конкретные потолки доходности по казначейском долгу с более длинными сроками до погашения (скажем, облигациям, которые будут погашаться в течение последующих двух лет). ФРС может установить подобные потолки по процентным ставкам посредством объявления о намерении приобретения неограниченных объемов таких ценных бумаг по ценам, соответствующим целевой доходности. В случае успеха данной программы упадут не только доходы по среднесрочным ценным бумагам Казначейства, но также — из-за действия ожиданий процентных ставок в будущем — скорее всего, упадут и доходы по долгосрочному государственному и негосударственному долгу (например, ипотека).

   Пониженные ставки по государственным и негосударственным ценным бумагам с большим сроком погашения должны усилить совокупный спрос привычным образом и, следовательно, поспособствовать прекращению дефляции. Конечно, если манипуляции со сравнительно краткосрочным казначейским долгом окажутся недостаточными, то ФРС может попытаться установить доходы по казначейским ценным бумагам с еще большим сроком погашения — например, от трех до шести лет. Другой возможностью для ФРС станет использование ее полномочий по операциям на рынках «агентского» долга (например, ипотечных ценных бумаг государственной национальной ассоциации ипотечного кредита).

  Исторический опыт, скорее, подтверждает мнение, согласно которому достаточная решительность ФРС может зафиксировать или установить потолок цен и доходности казначейских облигаций не только с самым небольшим сроком погашения. Наиболее примечательный случай фиксации цены облигаций произошел незадолго до Соглашения 1951 года между ФРС и Министерством финансов. До этого соглашения, освободившего ФРС от обязательства фиксировать доходности по государственному долгу, ФРС на протяжении почти 10 лет поддерживала потолок в 2,5% по долгосрочным казначейским облигациям. Более того, одновременно с этим она установила потолок по 12-месячному казначейскому сертификату в промежутке от 7/8% до 1-1/4% и в течение первой половины этого периода ставку в 3/8% по 90-дневным казначейским векселям. ФРС сумела достичь таких низких процентных ставок, несмотря на уровень государственного долга (как доля от ВВП), гораздо больший, чем сегодня, и гораздо менее устойчивый уровень инфляции. Иногда для того, чтобы установить эти низкие ставки, ФРС приходилось реально скупать большую часть выпускаемых 90-дневных облигаций. Однако примечательно, что ФРС ввела 2,5-процентный потолок по доходности долгосрочных облигаций практически на 10 лет, но никогда не держала на своем балансе сколько-нибудь значительной части долгосрочных облигаций в обращении. Например, в 1945 году ФРС держала на балансе 7% выпущенных казначейских ценных бумаг, а в 1951 году (в год заключения Соглашения) — 9,2%, практически целиком в форме 90-дневных векселей. Для сравнения, в 2001 году ФРС владела 9,7% от всего казначейского долга.

   Повторюсь, мне кажется, что манипуляции с долгосрочными ставками бумагам Казначейства предоставят ФРС достаточный рычаг для достижения своих целей в наиболее вероятных сценариях. Однако если понижения доходности по казначейским ценным бумагам с большим сроком погашения окажется недостаточно для активизации расходов потребителей в экономике, то ФРС в качестве следующего шага может рассмотреть идею оказания воздействия непосредственно на доходности ценных бумаг, выпущенных частными эмитентами. В отличие от ряда центральных банков и исходя из положений текущего законодательства, ФРС обладает сравнительно ограниченными возможностями по приобретению частных ценных бумаг напрямую. Тем не менее, ФРС имеет широкие полномочия по непрямому кредитованию частного сектора через банки, через дисконтное окно. Таким образом, второй вариант монетарного воздействия, дополняющий манипуляции на рынках казначейского и государственного долга, заключается в том, что ФРС предлагает банкам ссуды с определенным сроком погашения по низкой процентной ставке или без процента, причем в качестве залога можно будет оставлять широкий спектр частных активов (включая, среди прочего, корпоративные облигации, коммерческие бумаги, банковские ссуды и ипотеки). Например, ФРС может предоставить 90-дневные или 180-дневные беспроцентные ссуды банкам, принимая в качестве обеспечения корпоративные коммерческие бумаги с тем же сроком погашения. При активном проведении в жизнь подобная программа может существенным образом сократить ликвидность и временные премии по активам, используемым в качестве обеспечения. Сокращение таких премий смогут снизить стоимость капитала как для банков, так и небанковского частного сектора, и это дополнительно к благотворному воздействию, уже оказанному низкими процентными ставками по правительственным ценным бумагам.

  ФРС может осуществлять вливание денег в экономику и с помощью других способов. Например, ФРС имеет полномочия по приобретению, кроме внутреннего, также и иностранного государственного долга. Потенциально, этот класс активов открывает широкий простор для операций ФРС, поскольку количество иностранных активов, которые ФРС полномочно приобретать, в несколько раз превосходит государственный долг США.

  Здесь я должен быть осторожен. В силу того, что экономика - это сложная и взаимосвязанная система, то приобретение ФРС обязательств зарубежных правительств потенциально может повлиять на ряд финансовых рынков, включая валютный рынок. Министерство финансов США, а не Федеральный Резерв, является главным органом, отвечающим за проведение международной экономической политики страны, включая политику в отношении доллара; а министр финансов выразил свое убеждение в том, что курс доллара США должен определяться свободными рыночными силами. Кроме того, в силу того, что США - это крупная и сравнительно закрытая экономика, манипуляции с обменным курсом доллара вряд ли будут таким уж приемлемым способом борьбы с внутренней дефляцией, особенно учитывая весь спектр альтернативных способов, имеющихся в наличии. Таким образом, я бы хотел предельно ясно заявить, что в своей речи я ни предсказываю, ни рекомендую американским властям устанавливать целевые значения международного курса доллара.

  Хотя политики вмешательства с целью влияния на обменный курс доллара сегодня на повестке дня не значится, стоит отметить, что история знает примеры того, как подобная политика служила эффективным инструментом в борьбе против дефляции. Замечательный пример из истории США — в 1933-34 годах Ф.Д. Рузвельт осуществил девальвацию доллара на 40 процентов по отношению к золоту посредством программы по скупке золота и внутреннему выпуску денег. Девальвация и спровоцированный ей быстрый рост денежной массы в обращении привели к тому, что дефляция в США была ликвидирована в кратчайшие сроки. Действительно, инфляция цен на потребительские товары в США росла год за годом: -10,3% в 1932 году, -5,1% в 1933 году, 3,4% в 1934 году. В это время наблюдался стабильный рост экономики и, кстати говоря, 1934-й год был одним из самых удачных годов для фондовых бирж в 20-м веке. Помимо прочего этот эпизод служит примером того, как валютные операции могут оказывать серьезное влияние на экономику, даже если номинальная процентная ставка находится на нуле или на уровне, близком к нулю, как это было во времена девальвации, устроенной Рузвельтом».

  Бюджетно-налоговая политика.

  Каждый из вариантов экономических программ, которые я рассмотрел, предусматривает самостоятельные действия ФРС. На практике же эффективность антидефляционной политики может быть существенным образом увеличена посредством сотрудничества с денежно-кредитными и бюджетно-налоговыми органами. Универсальное снижение налогов, например, в сочетании с программой покупок на свободном рынке с целью ослабления повышательной тенденции процентных ставок, практически наверняка окажет стимулирующее воздействие на потребление и, следовательно, на цены. Даже если домашние хозяйства решат не увеличивать уровень потребления, а вместо этого решат пересмотреть свои портфели и потратят освободившиеся наличные деньги на приобретение недвижимости и финансовых активов, рост стоимости активов в результате таких покупок приведет к понижению стоимости капитала и положительно скажется на состоянии балансов потенциальных заемщиков. Подкрепленное деньгами снижение налогов является по сути аналогом знаменитого вертолета Милтона Фридмана, разбрасывающего деньги.

  Конечно, вместо снижения налогов или увеличения объема выплат правительство могло бы повышать расходы на текущие товары и услуги или даже приобретать существующую недвижимость или финансовые активы. Если Казначейство (министерство финансов) выпустит долговые обязательства для скупки частных активов, а ФРС после этого приобретет на равную сумму казначейские бумаги на вновь напечатанные деньги, то вся операция станет экономическим аналогом прямых операций на открытом рынке с частными активами». [31]

   В качестве опровержения возможного аргумента, что подобная долговая пирамида не может быть вечной и непременно развалится вследствие необходимости погашения процентов, приведу пример идентичной пирамиды Англии, которая рассыпалась не в силу дефолта или неплатежеспособности, но лишь потому, что в результате второй мировой войны появился новый геополитический лидер-колонизатор со своей денежной пирамидой.

   В политику долгосрочных (внешних и внутренних) государственных займов английское правительство начало втягиваться почти сразу после победы "славной революции" 1688 г. Потребность в таких займах резко возросла в период денежной реформы 1695-97 гг. Однако и после успешного завершения реформы правительство продолжало одалживать деньги и к середине XVIII в. Англия стала обладательницей самого большого в Европе государственного долга.

   Историки отмечают, что современников величина этого долга просто ужасала и в печати периодически обсуждался вопрос о том, что будет со страной, если кредиторы вдруг заставят ее выплатить всю эту чудовищную сумму? Однако кредиторы вовсе не собирались требовать все свои деньги сразу. Более того, когда в 1782 г. Англия, потерпев поражение в войне с северо-американскими колониями, обратилась к крупнейшим банкирским домам Европы с просьбой о займе в 3 млн. фунтов стерлингов, эти дома немедленно предложили 5 миллионов.

   Столь высокая степень доверия базировалась, во-первых, на стабильности политического режима Англии; во-вторых, на тех гарантиях по обслуживанию долга, которые брало на себя государство;

  {Фактически, именно Англия - государство, управляемое парламентом, - впервые создала институт государственного долга - системы долгосрочных обязательств, не зависящих от каких-либо изменений во внутренней или внешней политике страны.}

   и, в-третьих, на той пунктуальности, с какой Английский банк в течение многих десятилетий выплачивал постоянные проценты по облигациям государственных займов. Именно поэтому на европейских биржах английские ценные бумаги пользовались значительным и все возрастающим спросом, а их покупка считалась одним из наиболее надежных способов долгосрочного помещения капитала. В результате, продавая свои облигации, Англия могла привлекать для развития национальной экономики свободные капиталы всей Европы, что, в конечном счете, и послужило финансовой основой промышленной революции. Естественно, при этом быстро рос государственный долг, однако еще быстрее росло могущество страны. Поэтому к концу XVIII в., когда экономические успехи Англии стали просто очевидными, даже самые отъявленные скептики начали признавать, что государственный долг является величайшим богатством страны, гарантом ее стабильности и величия.

   В определенной степени можно сказать, что костяк английской экономики XVIII в. составила "финансовая пирамида" - структура, в которой проценты по предыдущим займам выплачивают за счет новых, еще больших, и т. д. Понятно, что структуры такого рода не могут существовать долго и поэтому, как правило, создаются в сугубо мошеннических целях. Однако в отличие от множества подобных однодневок, английская "пирамида" не только просуществовала более сотни лет, но и к середине XIX в. позволила стране "перерасти" свой долг и самой превратиться в одного из крупнейших кредиторов в мире. [32]

  И в заключение хотелось бы привести мнение Н.Старикова.

   Вы никогда не задумывались о том, почему все хваленые экономисты боятся обратного процесса — дефляции? То есть снижения уровня цен, подорожания денег? Потому что в такой ситуации новые деньги не нужны, а значит, не нужна вся та банковская пирамида, что построена на планете начиная с 1913 года. [39]

 Лучше и не скажешь. Либо банковская пирамида, либо дефляция.

 Механизм организации финансового кризиса довольно прост: новых денег не давать, а старые долги потребовать вернуть. Так и была сделана Великая депрессия, по этому лекалу выкроен и финансовый кризис образца 2008-2009 годов. Банки, подконтрольные Джону Моргану и его партнерам, потребовали возврата кредитов. Причем массово и разом. [39]

  Н.Стариков приводит геополитические, а не экономические причины кризиса, те. это борьба за власть и влияние, а не чисто недостатки управления или  пробелы в экономических теориях. И данное объяснение формально выходит за рамки этой книги. 

 Но не привести его нельзя. Не существует просто ни у дефляции Веймарской Германии, ни у Великой депрессии, ни у современной Японии, ни у мирового кризиса 2008-2009 годов иного объяснения. Если конечно не считать таковым традиционную мантру «о диспропорции совокупного спроса и предложения», хотя в такое объяснение не верят и не принимают сами рыночники. По той простой причине, что тогда вся концепция спроса и предложения бессмысленна: как так может быть, что спрос и предложение могут находиться в стационарном неравновесном состоянии? Может эти кривые тогда вообще не пересекаются?

  Поэтому единственное удовлетворительное объяснение достоверно[1] известных случаев дефляции дает Н.Стариков. Причем убедительно, подтверждая и целостной логикой, и фактами. Так, в случае великой депрессии США, целью данной манипуляции были: экспроприация всех запасов золота, установление контроля над банковской системой и промышленностью, проведение денежной реформы глобального значения, т.е. отмена золотого стандарта и введение бумажных денег.

  Тогда как чтобы предотвратить великую депрессию, как и кризис 2008 года, достаточно было просто не допускать безудержную кредитную вакханалию,  что напрямую находится на совести регулирующих органов, т.е. ФРС. Но даже и выход из любой стадии кризиса мог быть намного более мягким, не приводя к огромному количеству жертв, превышающих последствия голодомора и коллективизации в СССР. [42]   

 Что же касается Веймарской Германии и Японии 90-х годов, то относительно мягкая дефляция в них имела иную геополитическую цель. Очевидно, что эта цель предполагала ослабить экономику оккупированных стран и не допустить их бурного экономического роста, одновременно не допустив и антиколониального бунта.

  Поэтому чисто экономических причин кризиса и дефляции, вызванных недостатками системы или модели хозяйствования,  не существует. Инфляционная экономика имеет огромный потенциал и очень  мало оснований говорить о появлении, наконец, серьезных признаков её упадка. Пока миру мил Доллар, а не Бог.

  И даже призрачная вероятность замены доллара на юань, евро, рубль или иену этого принципиального вывода не изменит. Для уничтожения доллара нужна «гипотеза о Боге», а не «многополярность», «справедливость» или даже успех антиколониального антиамериканского движения. Просто после кровопролитной войны появится другая, еще более жестокая и несправедливая метрополия.

3.2    Имеющиеся альтернативы инфляционной экономике.

   Будущее общество – общество социалистическое. Это означает также и то, что там вместе с эксплуатацией будут уничтожены товарное производство и купля-продажа, поэтому там не будет места покупателям и продавцам рабочей силы, нанимателям и нанимающимся, - там будут только свободные труженики.

   Как видите, главная цель будущего производства – непосредственное удовлетворение потребностей общества, а не производство товаров для продажи ради увеличения прибыли капиталистов. Здесь не будет места для товарного производства, борьбы за прибыли и т. Д.

   Ясно, что здесь процесс производства принял общественный, коллективистический характер. И так как общественному характеру производства не соответствует частный характер присвоения, так как современный коллективистический труд неизбежно должен привести к коллективной собственности, то само собой ясно, что социалистический строй с такой же неизбежностью последует за капитализмом, как за ночью следует день. [36]

  И.В. Сталин дает четкое, недвусмысленное представление об обществе, которое он строил. В этом обществе нет класса собственников средств производства и все люди – простые труженики, обязанные трудиться. Товарно-денежное обращение заменено на систему распределения благ по труду. Установлена четкая цель общества в целом и каждого его элемента, предприятия, организации: удовлетворение потребностей всех граждан, причем отметим, не капризов, блажи, а именно потребностей. Понятие прибыли при этом отрицается.

  Такой четкой картины нет ни у Маркса, ни у Ленина, ни у социалистов-утопистов. И именно такое последовательное следование исключительно  разумным потребностям общества, желание возвысить их над бытовым уровнем, создать жажду духовного совершенствования и презрение к «вещизму», означает вполне целостное понимание сути поставленной задачи.  Т.е. отказ от мотивации соблазна, что означает дефляционную экономику, вплоть до отмены товарно-денежного обращения за его ненадобностью.

  При этом по факту в СССР использовалась обратная система мотивации[2], т.е. шахтер или квалифицированный рабочий обычно получал больше, чем директор завода, учитель, врач  или народный артист. Хотя над этой системой смеялись все кому не лень, но именно сохранение этой системы почти до самого развала СССР, обеспечивало ей живучесть и наличие правильных людей на многих ключевых постах.

  Здесь уместно будет признать, что я скорее популяризирую идеи Сталина и Евангелие,  чем чтобы я сам открыл что-то новое. И огромная беда, что Сталин не оставил более конкретных рекомендаций, так же как и признание Христа проявилось исключительно в делах, а не в изменении официальной коммунистической идеологии. Для подтверждения тезиса приведу следующую цитату:

  Пребывание в лоне церкви и учеба в духовных заведениях помогли ему понимать психологию верующих и роль священников, а потому его явно раздражала атеистическая пропаганда, которая игнорировала особенности религиозного сознания верующего человека. В своем выступлении 22 октября 1924 года Сталин говорил: «Иногда некоторые товарищи рассматривают крестьян как философов-материалистов, полагая, что стоит прочесть лекцию по естествознанию, чтобы убедить мужика в несуществовании Бога. Они не понимают часто, что мужик смотрит на Бога по-хозяйски, то есть мужик иногда не прочь бы отвернуться от Бога, но его часто раздирают сомнения: «А кто его знает, может, Бог и в самом деле существует; не лучше ли будет ублаготворить и коммуниста, и Бога, чтобы надежнее было для хозяйства». В узком же кругу Сталин значительно резче отзывался об антирелигиозной пропаганде. Давая своему секретарю И.П. Товстухе указания, какие книги подобрать для его библиотеки, он попросил, чтобы тот не брал «антирелигиозную макулатуру».

  Было также известно, что Сталин не разделял требований о ликвидации церкви и религии, которые выдвигались Союзом воинствующих безбожников в качестве ближайших задач. О его негативном отношении к планам запрета религии писал и генерал армии А.В. Хрулев, вспоминая свою беседу с И.В. Сталиным и М.И. Калининым в январе 1943 года. [41]

    Почему Сталин так и не решился объединить свои эмпирические и во многом инстинктивные представления в цельную теорию, отрицающую марксизм, хорошо показывает цитата Ю.И.Мухина: 

  Беда в том, что с помощью учения Маркса до коммунизма добраться невозможно, и Сталин к концу жизни неоднократно говорил: «Без теории нам смерть!» Но, как умный человек, не имея реальной теории, он не отказывался от марксизма – страшно оставить людей вообще без веры. [40]

 Так же уместно привести описание дефляции в послевоенном СССР, в частности денежной реформы 1947 года, в результате которой единоразово была уменьшена избыточная денежная масса и увеличена покупательная способность денежной единицы.

     Заметьте, обесценивание вкладов при Гайдаре будут помнить все до смерти, точно так же будут помнить и об августе 1998 г., но о денежной реформе Сталина, когда у населения в течение нескольких дней из 57,4 млрд рублей (6 млрд. денег погибло или находилось на руках у бывшего противника) было изъято 43,4 млрд (76 %!), никто из стариков не вспоминает со злобой. Это ведь финансовый подвиг!

    Не проводя деноминации рубля, т. е. не повышая его стоимости официально, убрать из обращения 76 % денежной массы – это надо уметь даже задумать такое! 

В результате понижения цен государственной и кооперативной торговли, снижения наполовину цен на колхозных рынках возросла покупательская сила рубля. Повысилось значение заработной платы и денежных доходов колхозников по трудодням в деле стимулирования роста производительности труда. Созданы предпосылки к укреплению экономических рычагов Советского государства.

     В том же постановлении Правительства граждане СССР прочли:

«1. Одновременно с проведением денежной реформы, то есть с 16 декабря 1947 г., отменить карточную систему снабжения продовольственными и промышленными товарами, отменить высокие цены по коммерческой торговле и ввести единые сниженные государственные розничные цены на продовольствие и промтовары.

2. При установлении единых розничных государственных цен на продовольствие и промышленные товары исходить из следующего:

а) на хлеб и муку снизить цены в среднем на 12 % против ныне действующих пайковых цен;

б) на крупу и макароны снизить цены в среднем на 10 % против ныне действующих пайковых цен;

в) на мясо, рыбу, жиры, сахар, кондитерские изделия, соль, картофель и овощи сохранить цены на уровне действующих пайковых цен;

г) на молоко, яйца, чай, фрукты в отмену ныне действующих высоких коммерческих цен и слишком низких пайковых цен установить новые цены применительно к уровню действующих пайковых цен на основные продовольственные товары;

д) на ткани, обувь, одежду, трикотажные изделия в отмену ныне действующих высоких коммерческих цен и слишком низких цен нормированного снабжения, установленного в городах и рабочих поселках, установить новые цены на уровне в 3,2 раза ниже коммерческих цен;

е) на табачные изделия и спички сохранить цены на уровне действующих пайковых цен;

ж) на пиво снизить цены в среднем на 10 % против ныне действующих цен;

з) на водку и вино сохранить ныне действующие цены.

3. Поручить Министерству торговли СССР установить, в соответствии с настоящим постановлением, новые сниженные государственные розничные цены на продовольственные товары по поясам, а также новые государственные розничные цены на промышленные товары для города и деревни.

4. Цены, установленные настоящим постановлением, не распространяются на колхозный рынок и на кооперативную торговлю товарами собственных закупок».

   В данном случае экономистов мира поразило то, что спустя всего два года после войны и после неурожая 1946 г. основные цены на продовольствие были удержаны на уровне пайковых и даже снижены, т. е. практически абсолютно все продовольствие было доступно каждому!

   Такое положение для Запада было и неожиданным, и обидным, напомню, что Англия, разрушенная и пострадавшая в войне неизмеримо меньше, чем СССР, получающая помощь от США, не смогла в 40-х годах отменить распределительную систему и еще в начале 50-х, эта, правда уже бывшая, «владычица морей и океанов» не только мясо и хлеб, но даже вонючую треску распределяла по карточкам. [40]

   Пример дефляции СССР – это единственный прецедент  в мире, когда дефляция означала не кризис и социальное неблагополучие, а наоборот, рост доступности товаров и уровня жизни. Вместе с тем, следует признать, что даже в Сталинском СССР не удалось тенденцию снижения цен сделать устойчивой и самовоспроизводящейся.

  Но, кроме Сталина, есть и другие вроде бы известные и признанные деятели, которые оставили свое видение проблем социализма и экономического развития.

   Например, А.Н.Косыгин.

   Предприятия, отчитывавшиеся в выполнении планов производства по «валу», находили всевозможные способы его увеличить. Например, на хороший дешёвенький детский костюмчик навешивался бархатный галстучек, вследствие чего цена увеличивалась чуть ли не вдвое. Семьям со средним достатком такие вещи становились не по карману, они оставались непроданными, и вся система вырождалась в напрасную растрату труда, денег и материальных ресурсов. «Валовая продукция» в народном хозяйстве быстро росла, а в реальности почти все товары становились дефицитом.

   Единого народнохозяйственного организма в стране фактически не существовало, он был разорван на замкнутые хозяйства монополий – министерств и ведомств, каждое из которых радело исключительно о своих групповых интересах. Поэтому одно министерство везло кирпич со «своих» заводов из Керчи в Вологду, а другое – из Вологды в Керчь, что порождало встречные и излишне дальние перевозки, обостряя и без того острый дефицит транспортных мощностей. [37]

  Резюмируем сказанное:

- В результате локальных интересов предприятий росли цены, и товары становились недоступными семьям со средним достатком по причине ЦЕНЫ,  одновременно эти же самые, по сути, товары становились дефицитом из-за их ФИЗИЧЕСКОГО отсутствия на полках.

- Предприятия склонны задваивать оборот  на галстучках и пуговицах путем повторного учета одной и той же добавленной стоимости на РАЗНЫХ предприятиях, выпускающий один и тот же конечный товар. Однако при этом им выгодно кирпичи возить в рамках ОДНОГО предприятия через всю страну. 

  Иными словами, уважаемый всеми, в том числе и на Западе, деятель в двух абзацах, характеризующих состояние экономики, так изоврался, что выдвинул ей самоисключающие обвинения. Что может быть адекватно воспринято только в случае сознательного вредительства  со стороны самого же Косыгина. Ну, или его полной недееспособности как государственного деятеля.

  Соответственно стоит и вся его критика экономической модели СССР.

  Вот цитата еще одного критика социализма, Анатолия Вассермана

 В социалистической, изолированной от нормального мира, экономике запрет на повышение цен просто смывает товары с прилавка. Их приходится добывать по блату (т.е. доплачивать своим авторитетом), в очередях (доплата временем), у спекулянтов (плата просто деньгами). Так что реальную цену инфляция повышает и при социализме.  [38]

  С этой фразой трудно не согласиться. Это означает, что уже в 60-е годы различие социализма и капитализма стало скорее идеологическим, т.е. внешним, словесным, нежели базисным[3], точнее экономическим. И ценовое регулирование субъектов социалистического снабжения было таким же неэффективным, как и  современных монополий.

    Ибо когда завод или торговая сеть ведут себя, как экономический субъект с собственными интересами, по большому значению не имеет значение, кем они управляются: красным директором или олигархом. Экономическая модель одинакова – максимизация локальной прибыли. И её первейшее следствие – инфляция, стремление максимально повысить цену на свой товар, даже если это приведет к общей экономической депрессии, дефициту и теневой экономике.

   Отметим, что оптимизация прибыли советских предприятий была осуществлена в рамках реформы Косыгина-Либермана, в результате которой социализм был обречен, т.к. «социалистического рынка», как альтернативы не существует, есть либо распределение, либо рынок. Поэтому единожды уступив инфляции и «самофинансированию», уступка в вопросах частной собственности  была уже неизбежной.

  При этом принципиальная невозможность дефляции и снижения цен часто объясняется так называемым «эффектом храповика»

  В макроэкономике «эффект храповика» проявляется в том, что цены легко повышаются, но их практически невозможно снизить, что связано прежде всего с жесткостью номинальной ставки заработной платы (в современных условиях ни рабочие, ни профсоюзы не допустят ее снижения), составляющей значительную часть издержек фирм и, следовательно, цен товаров. [22]

  Таким образом, традиционная экономическая доктрина по умолчанию предполагает, что в случае дефляции должно происходить такое же пропорциональное снижение доходов и зарплат, как и снижение цен. Аналогично тому, что в случае инфляции происходит аналогичное пропорциональное увеличение как цен, так и доходов.

  Но, в отличие от дефляционной, в инфляционной экономике существуют  якоря минимальной заработной платы, которые собственно и удерживают систему от тривиальной кратной индексации всех монетарных измерителей. Т.е. за иллюзию экономического роста расплачиваются те, кто в относительном выражении становится беднее, тогда как сам экономический рост сводится к росту диспропорции между бедными и богатыми.

  При этом в дефляционной экономике для поддержания и неизбежного увеличения подобного расслоения, требуется применение насилия и прямого административного  снижения заработных плат и доходов, что неизбежно означает не только полную дискредитацию материальной мотивации, но и опасный социальный бунт, способный уничтожить всю систему.

  Так же следует отметить, что наличие «якорей» в виде минимальной заработной платы, а так же противоречия развитого экономического центра и хронически отсталой периферии означает, что изобилие рыночной экономики не более, чем миф. Наоборот, она может функционировать только в условиях поддержания такого неравенства, тогда как достижение социальной справедливости немедленно уничтожит всю её мотивацию и весь экономический рост сведет к банальной, но «справедливой» индексации доходов  и цен, которая просто не имеет никакого экономического смысла.

 Тогда как именно дефляционная экономика означает все большую доступность все большего количества товаров для все более широких слоев населения, причем её следует понимать не как сокращение как доходов, так и цен, а как исключительно снижение цен на товары, что вполне возможно и даже логически неизбежно вследствие научно-технического прогресса и роста производительности труда.

  Но такой рост изобилия означает неизбежную демотивацию производительных сил, что может привести к неизбежному развалу системы. Тогда как рыночная экономика совершенно искусственно,  с помощью предложения денег, создает дефицит товаров и недопроизводство, именно с целью поддержания своей устойчивости и высокой мотивации. Единственный дефицит в экономике – это деньги.

  Именно поэтому общество способно перерасти рыночную экономику только внутренне, т.е. когда её мотивационные факторы перестанут приносить желанный эффект, а преобладающая мотивация сведется к нематериальным и духовным факторам. И тогда все невидимые цепи  капитализма и денег исчезнут, как наваждение дьявола.

  Как доказательство этого тезиса приведу цитату Сильвио Гезелля,  которая предельно откровенно описывает магию «благотворного влияния невидимой руки рынка».

   Это именно они, живущие на свете люди, и являются причинами колебаний цен, а также состояния рынка – и рынок есть их инструмент. Разберём, кто есть эти агенты? Да мы и есть. Мы – люди. Каждый, кто приносит на рынок свой продукт, воодушевлён тем самым духом ростовщичества, т. е. – мыслью о том, как бы ему заполучить самую высокую цену за свой продукт, которая нынешняя ситуация рынка только может позволить. И каждый находит нужным оправдывать себя, говоря что-то о рынке, о некоем рынке, который есть как бы сам по себе, тогда как в реальности каждый уже оправдан тем, что эксплуатация ростовщических устремлений всех и каждого всегда является ВЗАИМНОЙ, направленной с ДВУХ СТОРОН. [26]

  Т.е. нужно убить банкира и эксплуататора в себе, а не отвлеченный класс банкиров, эксплуататоров (или евреев, если угодно). И только разделавшись со своим личным соблазном, можно обрести подлинную свободу и социальную справедливость.  

Выводы.

   1.  Традиционные экономические воззрения связывают дефляцию исключительно с кризисом, т.е. рассматривают её исключительно как его результат кризиса, а не как полноценную зону функционирования и развития экономики.

    2. Современная экономическая наука не дает никакого удовлетворительного объяснения причин дефляции и методов борьбы с ней, кроме дополнительного предложения денег.

   3. Известные и исследованные случаи долгосрочной дефляции и кризисов имеют геополитические причины и могут быть легко предотвращены или, как минимум, сглажены с помощью дополнительного предложения денег.

   4.  Дефляционная экономика означает отрицание глобальной  власти ФРС  США.

   5. Природа экономического роста инфляционной экономики заключается в увеличении относительного разрыва между богатыми и бедными.

---

[1] Очень трудно обоснованно говорить о дефляции XIX века, так как ни статистики, ни исследований этого вопроса нет. Если не считать таковыми авторов, уверенных в абсолютности связи объемов производства или грабежа золота и серебра с инфляцией или дефляцией.

 Тогда как, вне всякого сомнения, причины резких перманентных колебаний цен при золотом стандарте (как это видно из цитаты С.Гезелля) носили скорее спекулятивный и мошеннический характер, нежели были вызваны колебаниями предложения золота. Вряд ли мировая торговля до создания ВТО и ГАТТ была более справедливой. Как и борьба за власть до создания ФРС.

[2] Дополнительно по теме см [43].

[3] Здесь слово «базисный» употреблено в смысле К.Маркса. Меж тем истинный базис общества не экономика, а Вера. Экономика становится базисом только в отсутствие Веры.


Продолжение